МиссКрафте

Проголосовала;):inlove::thumbsup:

Он постучится в вашу дверь (Часть 2) Автор: Роберт МакКаммон Дэн сидел, не шевелясь. Он неподвижно смотрел прямо перед собой, страшась того жуткого момента, когда, раз начав смеяться, дохихикается прямиком до сумасшедшего дома. — По правде сказать, это немного, — сказал Рой. — И крови будет немного, верно, Карл? Карл Лэнсинг, мясник из барриморского «Пищевого Гиганта», приподнял левую руку, чтобы показать ее Дэну Берджессу. — Ежели мясницким топориком, да быстро, то и больно почти не будет. Ударишь разок порезче — и готово дело, косточка перебита. Сделаешь по-быстрому, так девчонка всей боли и не почувствует. Дэн сглотнул. Гладко зачесанные назад черные волосы Карла под лампой блестели от «Виталиса». Дэну всегда хотелось знать, как именно Карл лишился большого пальца на левой руке. — Если ты не положишь под дверь то, что он хочет, — сказал Энди Маккатчен, — он войдет в дом. А тогда, Дэн, он заберет больше, чем просил поначалу. И коли ему придется постучаться в вашу дверь, помоги вам Бог. Лицо у Дэна словно окоченело, а глаза превратились в схваченные морозом камушки. Он, не отрываясь, смотрел на сидевшего в другой половине комнаты Митча Брэнтли — казалось, Митч вот-вот не то лишится чувств, не то его стошнит. Дэн подумал о новорожденном сыне Митча, и ему расхотелось размышлять над тем, что же может стоять в этом списке против имени Митча или Уолтера Фергюсона. Он неуверенно поднялся со стула. Ему было очень страшно, но не потому, что он поверил, будто Дьявол нынче ночью явится к нему в дом за странным и необычным выкупом, — Дэна пугало другое: он понял, что они верят в это, и не знал, как теперь себя вести. — Дэн, — ласково сказал Рой Хатэвэй, — все мы в одной связке. Дело обстоит не так уж плохо. Ей-Богу. Обычно ему нужна только всякая мелочь. В общем-то, пустяки. Митч издал негромкий сдавленный стон. Дэн вздрогнул, но Рой не обратил на это внимания. Дэн вдруг почувствовал острое желание подскочить к Рою, схватить его за грудки, за этот кроваво-красный свитер, и трясти, трясти, пока тот не лопнет. — Время от времени он… забирает что-нибудь существенное, — сказал Рой. — Но не так уж часто. И всегда отдает гораздо больше, чем забирает. — Вы сумасшедший. Вы все… сумасшедшие. — Отдай ему то, что он хочет, — глубоким басом, который по воскресеньям на утренней службе так выделялся в хоре баптистской церкви, заговорил Стив Мэллори. — Отдай, — втолковывал Рой. — Ради себя самого, ради своей семьи. Дэн попятился от них. Потом он повернулся, взбежал вверх по лестнице, выбежал из дома (Лора Хатэвэй как раз выходила из кухни с большой миской соленого печенья), сбежал по ступенькам крыльца и кинулся через газон к своему пикапу. Рядом с новым серебристым «Шевроле» Стива Мэллори стояли Уолтер с Томом. Дэн услышал всхлип Уолтера: «… но ухо, Том! Боже милостивый, целое ухо! Нет!» Дэн забрался в грузовик и, оставив на асфальте двойную полосу резины, отъехал. * * * Беспокойный ветер кружил в знобком воздухе сухие листья. Затормозив на подъездной аллее у своего дома, Дэн вылез из машины и взбежал на крыльцо. К дверям Карен липкой лентой приклеила картонный скелет. Сердце у Дэна тяжело бухало, и он решил не рисковать; если это тщательно продуманный и подготовленный сложный розыгрыш — пусть хоть полопаются со смеху. Но Карен и Джейми он отсюда увозит. — Карен! — крикнул он, отперев дверь и заходя в дом. В доме было слишком уж тихо. — Карен! — Господи, Дэн! Что ты так орешь? — Жена вошла в холл из коридора. За ней показалась Джейми: клоунский грим, красная блузка, которая была ей велика, джинсики с пестрыми заплатками и тапочки в круглых желтых наклейках, изображавших радостные рожицы. Дэн понял, что, должно быть, похож на ходячую смерть, поскольку Карен, увидев его, остановилась как вкопанная, точно наткнулась на стену. — Что случилось? — испуганно спросила она. — Послушай, ни о чем не спрашивай, — Он дрожащей рукой вытер блестящий от пота лоб. В ласковых карих глазах Джейми отразился ужас, который Дэн принес с собой в дом. — Мы уезжаем. Немедленно. Поедем в Бирмингем, поселимся в мотеле. — Но ведь сегодня Хэллоуин! — сказала Карен. — Вдруг к нам придут ряженые! — Прошу тебя… не спорь! Нам нужно сейчас же уехать отсюда! — Дэн с усилием оторвал взгляд от левой руки дочурки; все это время он смотрел на ее мизинец, и в голове у него проносились страшные мысли. — Сию же минуту, — повторил он. Ошеломленная, ничего не понимающая Джейми чуть не плакала. Рядом с ней на столе стояла тарелка с праздничным угощением — ухмыляющимися сладкими тыковками с серебряными глазками и ртами из лакрицы. — Мы должны уехать, — хрипло проговорил Дэн. — Я не могу объяснить, почему, но уехать придется. — И, не успела Карен рта раскрыть, велел ей, пока сам он будет прогревать мотор грузовика, собрать то, что она считает нужным — зубную пасту, какой-нибудь жакет, нижнее белье. — Только быстро! — с нажимом сказал он. — Ради Бога, поторопись! Во дворе мимо лица, колко задевая за щеки, проплывали сухие листья. Дэн проскользнул за руль пикапа, сунул ключ в зажигание и повернул. Испустив протяжный стон, мотор залязгал, задребезжал и умолк. «Господи Иисусе!» — подумал Дэн. Он был очень близок к панике. Раньше у него никогда не бывало никаких проблем с грузовиком! Он надавил на акселератор и еще раз попробовал завести мотор. Движок был мертвее мертвого, а на приборном щитке предостерегающе замигали красные лампочки: тормозная жидкость, масло, аккумулятор, даже бензин. «Ну, разумеется!» — дошло до Дэна. Конечно. За грузовик он расплатился деньгами, которые выиграл. Грузовик появился в то время, когда он уже прочно осел в Эссексе… и то, что сегодня ночью должно было придти к ним в дом, не желало, чтобы он увел этот грузовик из Эссекса. Тогда можно убежать. Побежать по дороге. Но что, если в безлюдной тьме они наткнутся на хэллоуиновского гостя? Что, если тот появится на дороге у них за спиной, требуя причитающийся ему выкуп, точно на редкость противный ребенок? Он снова попытался завести грузовик. Глухо. Вернувшись в дом, Дэн с треском захлопнул и запер дверь. Он сходил на кухню и закрыл на замок черный ход, а жена и дочь наблюдали за ним так, точно он спятил. Дэн заорал: «Карен, проверь все окна! Убедись, что они плотно закрыты! Скорее, черт побери!» Он пошел в чулан и извлек оттуда свой дробовик, снял с полки коробку патронов. Вскрыв коробку, Дэн поставил ее на стол рядом с тыквочками-конфетами, переломил ружье и загнал по патрону в каждый ствол. Потом закрыл казенную часть и поднял голову: вернулись жмущиеся друг к дружке Карен с Джейми. — Все… окна закрыты, — прошептала Карен; ее испуганные голубые глаза заметались от лица Дэна к дробовику и обратно. — Дэн, что с тобой? — Сегодня ночью к нам под дверь явится неизвестно что, — ответил он. — Что-то жуткое. Мы должны не подпустить его, удержать на расстоянии. Не знаю, по силам ли нам это, но попытаться надо. Ты понимаешь, что я говорю? — Это… Хэллоуин, — сказала она, и Дэн понял: Карен думает, что он совсем чокнулся. «Телефон!» — вдруг подумал он и бегом кинулся к аппарату. Сняв трубку, он набрал номер барриморского оператора, чтобы вызвать полицейскую машину. Констебль, нынче вечером к нам собрался заглянуть Дьявол. Он уже в пути, а у нас нет его любимых леденцов. Но на другом конце линии пронзительно трещали электрические разряды, похожие на взрывы зловещего смеха. Сквозь треск и шум Дэн расслышал такое, что поневоле подумал, что и впрямь свихнулся: раз за разом повторяющийся бредовый мотивчик из мультика про поросенка Порки, грохот тарелок, барабанную дробь марширующего военного оркестра, разнообразное хлюпанье, стоны и охи, словно он подключился к вечеринке каких-то зловещих полуночников. Дэн выронил трубку; та закачалась на конце провода, точно труп линчеванного. Надо подумать, сказал себе Дэн. Разобраться. Понять, что к чему. Задержать эту сволочь. Я должен его задержать. Нельзя пускать его сюда. Он взглянул на камин, почувствовал, как ужас с сокрушительной силой вновь обрушивается на него, и закричал: — Боже милостивый! Надо перекрыть каминную трубу! Опустившись на колени, он сунул руку в трубу и закрыл заслонку. В камине уже лежали приготовленные к первому холодному дню сосновые поленья, растопка и газеты. Дэн сходил на кухню, взял коробок спичек и положил его в нагрудный карман; когда он вернулся в комнату, Джейми плакала, а Карен крепко обнимала ее, приговаривая шепотом: «Ш-ш-ш, моя хорошая. Ш-ш-ш». Она внимательно наблюдала за мужем — так, как следят за собакой с пеной на морде. Дэн притащил стул, поставил его примерно в десяти футах от входной двери и уселся, положив дробовик на колени. Ввалившиеся глаза обметало лиловыми кругами. Дэн посмотрел на свои новые часы; стекло неизвестно отчего разлетелось, стрелки отвалились. — Дэн, — сказала Карен… и тоже расплакалась. — Я люблю тебя, милая, — сказал он ей. — Ты же знаешь, что я люблю вас обеих, верно? Клянусь, это так. Я не впущу его. Я не отдам ему то, чего он хочет. Ведь если я сделаю это, что он тогда заберет на будущий год? Я люблю вас обеих и хочу, чтобы вы помнили об этом. — О Боже… Дэн. — Они думают, я сделаю, как велено, а потом оставлю это ему за дверью, — проговорил Дэн, крепко, до белых пальцев, стискивая дробовик. — По-ихнему, я могу взять разделочный топорик и… Свет замигал, и Карен взвизгнула. Ее вопль слился с жалобным криком Джейми. Дэн почувствовал, что лицо у него перекосилось от страха. Свет моргнул, мигнул… и погас. — Он идет, — хрипло выдохнул Дэн. — Скоро заявится. — Он встал, подошел к камину, нагнулся и чиркнул спичкой. Огонь разгорелся как следует лишь с четвертой попытки; оранжевые отсветы пламени превратили гостиную в хэллоуиновскую «Комнату Ужасов», а дым, натолкнувшись на задвинутую вьюшку, повалил в комнату и подобно сонму мятущихся духов зыбко заклубился у стен. К стене прижималась и Карен; по щекам Джейми ручейками тек клоунский грим. Дым ел глаза. Дэн вернулся на свой стул и стал следить за дверью. Он не знал, сколько еще времени прошло, прежде чем он почувствовал, что на крыльце кто-то есть. Дом был полон дыма, однако в комнате вдруг сделалось холодно до ломоты в костях. Дэну почудилось, будто он слышит, как на крыльце что-то царапается, выискивает под дверью то, чего там нет. Он постучится в вашу дверь. А это тебе ни к чему. Ей-Богу, ни к чему. — Дэн… — Ш-ш-ш, — предостерег он жену. — Слушай! Он там, за дверью. — Он? Кто? Я не слышу… Стук в дверь был таким, будто по филенке с размаху грохнули кувалдой. Сквозь пелену дыма Дэн увидел, что дверь дрожит. За первым ударом последовал второй, еще более мощный. И третий, от которого дверь прогнулась внутрь, словно была картонной. — Уходи! — закричал Дэн. — Здесь для тебя ничего нет! Молчание. «Все это фокусы, — подумал он. — Штучки-дрючки. Там, снаружи, в темноте — Рой, Том, и Карл, и Стив, и все остальные, и они просто подыхают со смеху!» Но комната пугающе выстывала. Дэн вздрогнул и увидел, как выдохнутый им воздух облачком пара проплывает мимо лица. По крыше над их головами что-то заскребло, словно чьи-то когтистые лапы искали слабо сидящую чешуйку черепицы. — УХОДИ! — Голос Дэна сорвался. — УХОДИ, СВОЛОЧЬ! Царапанье прекратилось. На долгую минуту воцарилась полная тишина, а потом на крышу что-то грянулось, точно туда сбросили наковальню. Дом так и застонал. Джейми пронзительно завизжала, а Карен крикнула: «Что это, Дэн, что там такое?» В тот же миг за дверью черного хода послышался дружный смех. Кто-то сказал: «Ладно, пожалуй, хватит!» Другой голос окликнул: «Эй, Дэн! Теперь можешь открывать! Это мы просто дурака валяем!» Третий голос проговорил: «Дэнни, старичок, кто не хочет горя знать, отступного должен дать!» Дэн узнал голос Карла Лэнсинга. Вновь раздались смешки, гиканье, крики: «Отступного! Отступного! Выкуп!» Боже правый! Дэн поднялся. Шутка. Жестокий, смешной розыгрыш! — Открывай! — крикнул Карл. — Нам не терпится увидеть твою физиономию! Дэн чуть не расплакался, однако пламя гнева уже разгоралось, и в голове мелькнуло, что можно попросту взять всю эту братию на прицел, да и пригрозить отстрелить им яйца. Они что, все не в своем уме, что ли? А свет и телефон? Это-то им как удалось подстроить? Неужто в Эссексе существует некий клуб безумцев? На трясущихся ногах Дэн подошел к двери, отпер ее… Позади Карен вдруг сказала: — Дэн, не надо! … и открыл. На крыльце стоял Карл Лэнсинг. Черные волосы были гладко зачесаны, глаза блестели, как новехонькие монетки. Он был похож на кота, проглотившего канарейку. — Проклятые кретины! — забушевал Дэн. — Да вы хоть знаете, как перепугали и меня самого, и мою семью? Надо бы вам яйца на фиг поотстре… И тут он умолк, сообразив, что Карл стоит на крылечке один. Карл усмехнулся. Зубы у него были черные. «Кто не хочет горя знать, отступного должен дать», — прошептал он, занося топор, который до поры до времени держал за спиной. Дэн с криком ужаса попятился, чуть не упал и вскинул дробовик. Притворившееся Карлом существо медленно просочилось за порог. Занесенное лезвие топора отсверкивало оранжевыми огненными бликами. Дэн спустил курок дробовика, но ружье не сработало. Стволы дружно не желали стрелять. «Чем-то забилось!» — исступленно подумал Дэн и переломил дробовик, чтобы прочистить казенную часть. Никаких патронов в дробовике не было. В патронниках плотно сидели леденцовые тыквочки Карен. — КТО НЕ ХОЧЕТ ГОРЯ ЗНАТЬ, ОТСТУПНОГО ДОЛЖЕН ДАТЬ! ОТКУПИСЬ, ДЭН, НЕ ТО ХУЖЕ БУДЕТ! — выло существо. — ДАЙ ОТСТУПНОГО! Дэн ударил прикинувшуюся Карлом тварь ружейным прикладом в живот. Изо рта у нее во все стороны полетела каша из желтых перышек канарейки и кусочков котенка вперемешку с чем-то еще, возможно, былым поросенком. Дэн ударил еще раз, и тело чудовища схлопнулось, точно аэростат при взрыве. Дэн лихорадочно схватил Карен за руку (да так быстро, что его собственная рука превратилась в неясное смазанное пятно); они сбежали по ступенькам крыльца и через газон, по подъездной аллее, по проселку кинулись в сторону главного шоссе, а хэллоуиновский ветер цеплялся за плечи, дергал за волосы, тянул за одежду. Дэн оглянулся, но не увидел ничего, кроме тьмы. Ветру вторил тоненький визг Джейми. Среди холмов холодными звездами сверкали далекие огни других эссекских домов. Они добрались до шоссе. Дэн посадил Джейми себе на плечи, и все равно они продолжали бежать в ночь, теперь — по обочине дороги, где высокий бурьян хватал за щиколотки. — Смотри! — вскрикнула Карен. — Кто-то едет, Дэн! Смотри! Он посмотрел. К ним приближались фары. Дэн встал посреди шоссе, неистово размахивая руками. Автомобиль — серый фургон-«фольксваген» — начал сбавлять ход. За рулем сидела женщина в костюме ведьмы, из окна выглядывали двое одетых призраками ребятишек. Люди из Барримор-Кроссинг, понял Дэн. Слава Богу! — Помогите! — взмолился он. — Пожалуйста! Нам надо во что бы то ни стало выбраться отсюда! — Неприятности? — спросила женщина. — Авария или что другое? — Да! Авария! Пожалуйста, подвезите нас в Барримор-Кроссинг, в полицейский участок! Я заплачу! Только отвезите нас туда, я вас очень прошу! Женщина неуверенно посмотрела на них, быстро оглянулась на ребятишек в маскарадных костюмах, потом жестом указала на заднее сиденье. — Так и быть, залезайте. Они благодарно забрались в машину; женщина надавила на педаль газа. Карен укачивала на коленях всхлипывающую дочку, а голос Дэна, когда он сказал «теперь порядок; теперь-то все будет хорошо», дрожал. Одетые призраками детишки с любопытством пялились на них через спинку сиденья.

— Предметы по списку, — ровным тоном продолжил Рой, — следует к полуночи собрать и оставить за дверью, Дэн. Если ты не соберешь и не оставишь их для него, он постучится в вашу дверь. А это тебе ни к чему, Дэн. Ей-богу, ни к чему. Дэну чудилось, будто в горле у него плотно засел кусок льда, а тело горит в лихорадке. Дьявол в Эссексе? Собирающий барахло вроде клюшек для гольфа, запонок, моделей кораблей и любимых канареек? — Да вы сдурели! — удалось ему выговорить. — Если это не какая-то поганая шутка, стало быть, вы оба все свои винтики растеряли! — Никакая это не шутка, и Рой в своем уме, — сказал Фил Кэйн, который сидел у Роя за спиной. Фил был здоровенным мужиком, начисто лишенным чувства юмора. Примерно в миле отсюда у него была ферма — он разводил свиней. — И ведь всего-то раз в год. Только в Хэллоуин. Черт, да взять только прошлый год — я выиграл в одну из тех лотерей, что проводят всякие журналы. Пятнадцать тыщ долларов одним махом! В позапрошлом году у меня помер дядя, про которого я отродясь слыхом не слыхал, и оставил мне сто акров землицы в Калифорнии. Мы все время получаем с почтой всякую бесплатную ерунду. И только раз в год нам приходится отдавать ему то, что нужно ему. — Мы с Лорой ездим в Бирмингем на аукционы предметов искусства, — подхватил Рой. — И всегда получаем то, что хотим, по самой низкой из предлагаемых цен. А реальная стоимость полотен всегда в пять-десять раз больше тех денег, что мы платим. На прошлый Хэллоуин он попросил прядь Лориных волос и мою старую рубашку, которую я запачкал кровью, порезавшись во время бритья. Помнишь, прошлым летом мы съездили на Бермуды за счет компании по торговле недвижимостью? Мне вручили огромную сумму на расходы, и на что бы я ни тратился, никто не задавал никаких вопросов. Он дает нам все, чего мы ни пожелаем. «Кто не хочет горя знать, отступного должен дать!» — мелькнула у Дэна безумная мысль. Ему представилось, как некто громадный, безобразный и неуклюжий утаскивает набор клюшек для гольфа, поросенка Фила и склеенную Томом модель. Боже правый, это было безумие! Неужели эти люди в самом деле верили, что приносят жертвы некоему сатанинскому ряженому? Рой вскинул брови. — Ты ведь не вернул дробовик? И деньги. И не отказался от повышения. — Ты подписал договор кровью, — сказал Рой, и Дэн вспомнил: капли крови из порезанного пальца упали на белый бланк договора чуть пониже его фамилии. — Знал ты об этом или нет, но ты одобрил то, что происходит в Эссексе вот уже более ста лет. Ты можешь иметь все, что угодно, Дэн, если раз в году, в особенную ночь, будешь давать ему то, что нужно ему. — Боже мой, — прошептал Дэн. Его мутило, голова кружилась. Если это правда… во что он оступился? — Вы сказали… ему нужны от меня две вещи. Обрезки ногтей и что еще? Рой заглянул в список и откашлялся. — Он хочет обрезки и… первый сустав мизинца с левой руки твоей девчурки.

Он постучится в вашу дверь (Часть 1) Автор: Роберт МакКаммон В самом сердце Юга в канун Дня Всех Святых обычно бывает тепло, можно ходить без пиджака. Но когда солнце начинает садиться, в воздухе возникает некое предвестие зимы. Лужицы тени сгущаются, вытягиваются, а холмы Алабамы превращаются в мрачные черно-оранжевые гобелены. Добравшись домой с цементного завода в Барримор-Кроссинг, Дэн Берджесс обнаружил, что Карен с Джейми трудятся над подносом с домашними конфетами в форме крохотных тыквочек. Любопытной, как белочка, трехлетней Джейми не терпелось попробовать леденцы. «Это для ряженых, киска», — в третий или четвертый раз терпеливо объясняла ей Карен. И мать, и дочь были светловолосы; впрочем, Джейми унаследовала от Дэна карие глаза. У Карен глаза были голубыми, точно алабамское озеро погожим днем. Подкравшись сзади, Дэн обнял жену и, заглядывая ей через плечо, посмотрел на конфеты. Его охватило то чувство удовлетворения, которое заставляет жизнь казаться восхитительно полной. Дэн был высоким, с худым, обветренным от постоянной работы под открытым небом лицом, кудрявыми темно-каштановыми волосами и нуждающейся в стрижке бородой. — Ну, девчата, тут у вас здорово хэллоуинисто! — протянул он и, когда Джейми потянулась к нему, подхватил ее на руки. — Тыкочки! — ликующе сообщила Джейми. — Надеюсь, вечером к нам заглянут какие-нибудь ряженые, — сказал Дэн. — Точно-то не сказать, больно уж мы далеко от города. Снятый ими сельский домик на две спальни, отделенный от главного шоссе парой акров холмистой, поросшей лесом земли, входил в ту часть Барримор-Кроссинг, которая называлась Эссекс. Деловой район Барримор-Кроссинг лежал четырьмя милями восточнее, а обитатели Эссекса, община, насчитывавшая около тридцати пяти человек, жили в таких же домах, как у Дэна — уютных, удобных, со всех сторон окруженных лесом, в котором запросто можно было встретить оленя, перепелку, опоссума или лису. Сидя по вечерам на парадном крылечке, Дэн видел на холмах далекие огоньки — лампочки над дверями других эссекских домов. Здесь все дышало миром и покоем. Тихое местечко. И еще (Дэн твердо это знал) счастливое. Они переехали сюда из Бирмингема в феврале, когда закрылся сталепрокатный завод, и с тех самых пор им все время везло. — Может, кто и забредет, — Карен принялась делать тыквочкам глаза из крупинок серебристого сахара. — Миссис Кросли сказала, что всякий раз является компания ребятишек из города. Если нам нечем будет откупиться, очень может быть, что они закидают наш дом яйцами! — Халя-ин! — Джейми возбужденно тыкала пальчиком в конфеты, отчаянно извиваясь, чтобы ее спустили с рук. — Ох, чуть не забыла! — Карен слизнула с пальца серебристую крупинку, прошла через кухню к висевшей у телефона пробковой доске, куда они прикалывали записки, и сняла оттуда одну из бумажек, державшуюся на воткнутой в пробку кнопке с синей пластиковой шляпкой. — В четыре часа звонил мистер Хатэвэй. — Она подала Дэну записку, и Дэн поставил Джейми на пол. — Он хочет, чтобы ты приехал к нему домой на какое-то собрание. — На собрание? — Дэн посмотрел на записку. Там говорилось: «Рой Хатэвэй. У него дома, в 6:30». Хатэвэй был тем самым агентом по торговле недвижимостью, который сдал им этот дом. Он жил по другую сторону шоссе, там, где долина, изогнувшись, уходила в холмы. — В Хэллоуин? Он не сказал, зачем? — Не-а. Правда, сказал, что это важно. Он сказал, что тебя ждут и что это не телефонный разговор. Дэн негромко хмыкнул. Ему нравился Рой Хатэвэй, который буквально на ушах стоял, чтобы найти им этот дом. Дэн взглянул на свои новые часы — их он получил бесплатно, оказавшись тысячным покупателем пикапа в бирмингемском автомагазине. Почти половина шестого. Он успеет принять душ и съесть сэндвич с ветчиной, а потом поедет посмотрит, что же такого важного хотел ему сказать Рой. — Ладно, — сказал он. — Я выясню, чего он хочет. — Когда вернешься, кто-то тут будет клоуном, — сказала Карен, лукаво поглядывая на Джейми. — Я! Я буду кловуном, папа! Дэн усмехнулся, глядя на дочурку, и, переполняемый чувствами, отправился в душ. * * * Быстро темнело. Дэн ехал на своем белом пикапе по петляющему проселку, который вел к дому Хатэвэя. Фары выхватили из темноты оленя, стрелой метнувшегося через дорогу перед грузовиком. На западе, за кряжем холмов, закатное солнце выкрасило небо в ярко-апельсиновый цвет. Собрание, с тревогой думал Дэн. В чем дело, почему нельзя было подождать? Он гадал, не имеет ли это отношения к последнему взносу арендной платы. Нет-нет; времена чеков, которые не могли быть оплачены банком, и пылающих гневом домохозяев прошли. Денег на счету лежало более чем достаточно. В августе Дэн получил письмо, в котором говорилось, что они выиграли пять тысяч долларов на конкурсе, который провел барриморский магазин «Пищевой Гигант». Карен даже не помнила, заполняла ли входной квиток. Дэн смог полностью расплатиться за новый грузовик-пикап и купить Карен предмет ее вожделений, цветной телевизор. С тех пор, как в апреле он получил повышение на цементном заводе и из загрузчика гравия стал бригадиром, он зарабатывал больше, чем когда-либо. Поэтому проблема заключалась не в деньгах. Тогда в чем же? Он любил Эссекс. Свежий воздух, пение птиц, стелющийся по земле утренний туман, который подобно кружеву льнет к деревьям в осеннем уборе… После бирмингемского смога и жесткого ритма жизни большого города, после травмы, связанной с потерей работы и существованием на пособие, тихий Эссекс был истинным благословением; он врачевал душу. Дэн верил в удачу. Оглядываясь на прошлое, можно было сказать, что, когда он потерял работу на заводе, ему повезло, ведь иначе он никогда не обрел бы Эссекс. Как-то майским днем, заглянув в барриморский магазин скобяных изделий, где торговали и охотничьим снаряжением, Дэн восхитился выставленной в витрине двустволкой — дробовиком «Ремингтон». Подошел управляющий; они битый час проговорили о ружьях и охоте. Когда Дэн уже уходил, управляющий отпер витрину и сказал: «Дэн, я хочу, чтоб ты испытал эту малышку. Ну же, бери! Модель новая, и людям из „Ремингтона“ хочется знать, как она придется нашему брату, понравится или нет. Возьми-ка ее с собой. Отдашь парой диких индюшек, да еще, коли ружье понравится, расскажешь остальным, где купить такое же, слышишь?» Поразительно, думал Дэн. Они с Карен жили в каком-то фантастическом сне. Повышение на заводе свалилось, как снег на голову. Отношение к Дэну было уважительным. Карен с Джейми такими счастливыми и радостными он еще никогда не видел. Только в прошлом месяце женщина, с которой Карен познакомилась в баптистской церкви, отдала им богатый урожай овощей со своего огорода — хватит до самой зимы. Единственное, что можно было бы с большой натяжкой назвать неприятностью, припомнил Дэн, это то, как он выставил себя дураком в конторе у Роя Хатэвэя. Он тогда порезал палец острым кусочком пластмассы, отколовшимся от ручки, которой он подписывал договор об аренде, и залил весь бланк кровью. Дэн понимал, помнить такое глупо, однако инцидент засел в памяти, поскольку Дэн тогда понадеялся, что это не дурное предзнаменование. Теперь-то он знал: ничто не могло быть дальше от истины. Он свернул за угол и увидел впереди дом Роя. На крыльце горел свет, почти все окна тоже светились. Подъездная дорога была забита автомобилями, главным образом знакомыми ему машинами других жителей Эссекса. «Что происходит? — удивленно подумал Дэн. — Собрание общины? В Хэллоуин?» Он поставил свой грузовик рядом с новым «Кадиллаком» Тома Полсена, поднялся по ступеням парадного крыльца к двери и постучал. Из леса за домом Роя Хатэвэя донесся протяжный плачущий крик какого-то зверя. «Рысь, — подумал Дэн. — Их в лесу полно». Дверь открыла Лора Хатэвэй, приятная, симпатичная седая женщина лет пятидесяти с хвостиком. — С Хэллоуином, Дэн! — весело сказала она. — Привет! С Хэллоуином. — Он переступил порог и различил аромат душистого вишневого трубочного табака, любимого табака Роя. На стенах у Хатэвэев висело несколько неплохих картин маслом, а мебель выглядела новехонькой. — Что происходит? — Мужчины внизу, в салоне, — объяснила Лора. — Небольшое ежегодное сборище. — Она повела Дэна к другой двери, через которую можно было попасть вниз. При ходьбе Лора чуточку прихрамывала. Как понимал Дэн, несколько лет назад ей отхватило газонокосилкой часть пальцев на правой ноге. — На улице столько машин… похоже, здесь весь Эссекс. Она улыбнулась, доброе лицо прорезали морщинки. — Сейчас здесь действительно все. Ступайте вниз и чувствуйте себя, как дома. Дэн стал спускаться по лестнице. Внизу слышался сиплый голос Роя: »…золотые сережки Дженни, те, что с маленькими жемчужинками. Карл, в этом году ты отдаешь одного из новорожденных котят Тигрицы — того, что с черными пятнами на лапках, — и топор, который ты купил на прошлой неделе в скобяной лавке. Фил, ему нужен один из твоих поросят и окра в маринаде, которую Марси убрала в буфет…» Когда Дэн добрался до подножия лестницы, Рой умолк. Салон, устланный ярко-красным ковром (Рой болел за «Алый прилив»), заполняли мужчины эссекской общины. В центре на стуле сидел Рой, дюжий седой мужчина с дружелюбными глубоко посаженными голубыми глазами. Он зачитывал какой-то список. Остальные сидели вокруг и напряженно слушали. Рой вместе со всеми поднял глаза на Дэна и задумчиво пыхнул трубкой. — Здорово, Дэн. Бери кофе и сядь, посиди. — Я получил вашу записку. Что это за собрание? — Дэн поглядел по сторонам, увидел знакомые лица: Стив Мэллори, Фил Кэйн, Карл Лэнсинг, Энди Маккатчен, и еще, еще. На столе у стены стояли кофейник, чашки и деревянное блюдо с сэндвичами. — Погоди минутку, я сейчас, — сказал Рой. Озадаченный тем, что же может быть так важно в Хэллоуин, Дэн наливал себе кофе, а сам тем временем слушал, как Рой зачитывает список: — Ладно, на ком мы остановились? По-моему, на тебе, Фил. Следующий — Том. В этом году ты отдаешь модель корабля, которую сам склеил, пару туфель Энн — серых, тех, что она купила в Бирмингеме, и куклу Тома-младшего, «солдата Джо». Энди, он хочет… «Э?» — подумал Дэн, отхлебывая горячий черный кофе. Он посмотрел на Тома — казалось, тот очень долго просидел, затаив дыхание, и вот теперь наконец перевел дух. Дэн знал, что на сборку модели «Железнобокого» у Тома ушел не один месяц. Дэн оглядел присутствующих; кого бы ни зацепил его внимательный взгляд, все живо отводили глаза. Дэн заметил, что у Митча Брэнтли, которому совсем недавно, в июле, жена родила первенца, совершенно больной вид; лицо Митча цветом напоминало отсыревший хлопок. В воздухе висела сизая пелена дыма, поднимавшегося от трубки Роя и от сигарет нескольких других курильщиков. Чашки позвякивали о блюдца. Дэн посмотрел на Аарона Грини. Тот в ответ уставился на него странно тусклыми, безжизненными глазами. Дэн слышал, что в прошлом году, примерно в это же время, у Аарона умерла от сердечного приступа жена. Аарон показывал ему ее фотографии: крепкая, здоровая с виду брюнетка лет сорока. — … клюшку для гольфа, твои серебряные запонки и Щебетунью, — продолжал Рой. Энди Маккатчен нервно хохотнул. Глаза на мертвенно-бледном мясистом лице были темными, тревожными. — Рой, моя девчурка обожает эту канарейку. Я хочу сказать… она к ней привязана не на шутку. Рой улыбнулся. Улыбка вышла натянутой, фальшивой. В ней было что-то такое, от чего в животе у Дэна возник и стал расти твердый узелок напряжения. — Ты можешь купить ей другую, Энди, — сказал он. — Не так ли? — Само собой, но она души не чает в этой… — Все канарейки совершенно одинаковы. — Рой затянулся. Когда он подносил руку к трубке, в свете люстры сверкнуло кольцо с крупным бриллиантом. — Прошу прощенья, джентльмены. — Дэн вышел вперед. — Мне очень бы хотелось, чтоб кто-нибудь объяснил мне, что происходит. Мои жена с дочуркой готовятся к Хэллоуину. — Вот и мы тоже, — ответил Рой и выпустил облачко дыма. — И мы тоже. Он повел пальцем вниз по списку. Дэн увидел, что бумага грязная, в пятнах, словно кто-то вытер ею изнутри помойное ведро. Почерк был корявый, угловатый. — Дэн, — сказал Рой и постукал пальцем по листу. — В этом году он хочет получить от тебя две вещи. Первое — обрезки ногтей. Твоих ногтей. Второе… — Погоди, — Дэн попытался улыбнуться, но не сумел. — Я что-то не пойму. Как насчет того, чтобы начать сначала? На одно долгое мгновение воцарилась тишина. Рой в упор смотрел на Дэна. Дэн чувствовал на себе пристальные, настороженные взгляды других глаз. На другом конце комнаты вдруг тихо заплакал Уолтер Фергюсон. — Ах, да, — сказал Рой. — Конечно. Это ведь твой первый Хэллоуин в Эссексе? — Верно. Ну, и? — Сядь-ка, Дэн, — Рой указал на свободный стул рядом с собой. — Давай, садись, и я тебе все растолкую. Дэну не нравилась царившая в этой комнате атмосфера — слишком уж она была пропитана напряжением и страхом. Всхлипы Уолтера зазвучали громче. — Том, — сказал Рой, — своди Уолтера подышать, ладно? Том пробормотал что-то в знак согласия и помог плачущему мужчине подняться со стула. Когда они покинули салон, Рой чиркнул спичкой, заново раскуривая трубку, и невозмутимо взглянул на Дэна Берджесса. — Ну, выкладывайте, — поторопил его Дэн, опускаясь на стул. На сей раз ему удалось улыбнуться, но держаться на губах улыбка нипочем не желала. — Сегодня канун Дня Всех Святых, — пояснил Рой так, точно разговаривал с умственно отсталым ребенком. — Мы смотрим хэллоуиновский список. Дэн невольно рассмеялся. — Братцы, это что, шутка? Какой-такой хэллоуиновский список? Собираясь с мыслями, Рой сдвинул густые седые брови. Дэн вдруг понял: Рой в том же темно-красном свитере, что и в тот день, когда Дэн, подписывая договор на аренду, порезал палец. — Назовем это… «перечнем отступного», Дэн. Понимаешь, мы все — такие же, как ты. Ты хороший человек. Лучшего соседа мы в Эссексе и представить себе не можем. — Кое-кто закивал, и Рой бегло оглядел собравшихся. — Эссекс — место особое, Дэн. Совсем особое. Да ты уж и сам должен был понять. — Конечно. Тут просто классно. Нам с Карен страшно нравится. — Как и всем нам. Кое-кто из нас живет здесь давно. Мы высоко ценим то, как хорошо нам тут живется. А эссекский Хэллоуин, Дэн, — совершенно особенная ночь в году. Дэн нахмурился. — Не понимаю. Рой вытащил золотые карманные часы, щелкнул крышкой, чтобы взглянуть на стрелки, и опять закрыл их. Когда он снова поднял взгляд, его глаза показались Дэну темными, мрачными и властными, как никогда. У него все поджилки затряслись. — Ты веришь в Дьявола? — спросил Рой. Дэн снова захохотал. — Мы чем тут занимаемся, страшные байки рассказываем, что ли? — Он оглядел комнату. Больше никто не смеялся. — В Эссекс ты приехал, — негромко сказал Рой, — лишившись всего. Ты был на мели. Без работы. Деньги почти все вышли. Твою кредитоспособность оценивали как нулевую. Вашу старую машину впору было отправлять на свалку. А вот теперь я хочу, чтобы ты подумал и вспомнил все то хорошее, что произошло с тобой с тех пор, как ты вошел в нашу общину, и что ты, может статься, посчитал полосой везения. Ты получал все, чего бы ни пожелал, правда? Денежки к тебе текут как никогда в жизни. Ты купил новехонький грузовик. Получил повышение на заводе. А сколько еще хорошего ждет тебя в будущем… нужно только пойти навстречу. — Пойти навстречу? — Дэну не нравилось, как это звучит. — Что значит — пойти навстречу? — Как все мы каждый Хэллоуин. Вот список. Каждый год, тридцать первого октября, я нахожу под ковриком у входной двери такой список. Почему разбираться с ним выбрали меня, я не знаю. Может, потому, что новые люди перебираются сюда не без моей помощи. Перечисленное в этом списке оставляют в Хэллоуин за входной дверью. Утром все исчезает. Он приходит ночью, Дэн, и все забирает с собой. — А, хэллоуиновский розыгрыш, вон оно что! — ухмыльнулся Дэн. — Господи Иисусе, а ведь провели вы меня, господа хорошие! Надо ж было такую комедию ломать, и все ради того, чтоб меня напугать до усрачки! Но лицо Роя оставалось бесстрастным. Из уголка морщинистого рта струйкой выбивался дым.

10 людей, которые выжили после смертельной казни 1. Элизабет Проктор не повезло, ее посчитали ведьмой и арестовали в 1692 году. Несмотря на показания ее друзей, она была приговорена к смертной казни. Элизабет была беременна в то время и ребенка она родила уже в тюрьме. Когда же ей накинули веревку на шею и открыли люк эшафота, она провалилась в люк, но не умерла. 2. Джон Генри Джордж Ли был арестован как соучастник в убийстве женщины по имени Эмма Кейси. Джона приговорили к повешению, его три раза сбрасывали в люк с веревкой на шее, но он все три раза остался жив. 3. Уильям Дуэлл вместе с 4 другими преступниками был повешен, после того как его обвинили в изнасиловании и убийстве ребенка в Лондоне. В то время, в Великобритании трупы преступников использовали в медицинских целях. Когда тело Уильяма оказалось на хирургическом столе, студент, который должен был препарировать труп, заметил признаки дыхания! 4. Золейхад Кадхода, замужняя женщина, была арестована по обвинению в измене и любовной связи с мужчиной. Как принято на востоке, такую женщину приговорили к смертной казни путем забивания камнями. Выглядит это так: человека зарывают по пояс в землю и бросают ему в голову камни. Золейхад быстро забросали камнями, но после того как ее доставили в морг, она оказалась жива. 5. Винселао Мигель был арестован во время революции в Мексике. Его приговорили к смертной казни через расстрел. После 9 выстрелов Мигелю удалось выжить. Он сбежал и прожил долгую жизнь. 6. Джон Смит был арестован после ограбления несколько домов и банков. Он был повешен сбрасыванием с веревкой через люк, однако выжил и прожил еще некоторое время полноценной жизнью. 7. Анна Грин забеременела от своего работодателя, которого считается, она соблазнила. Через положенный срок у нее появился ребенок, но малыш умер сразу же после рождения. Анна пыталась скрыть тело и была обвинена в убийстве, за что ее приговорили к смертной казни. Анну Грин повесили, сбросив с лестницы с веревкой на шее, однако во время похорон ее гроб открыли и обнаружили признаки дыхания, после чего ее отправили в больницу. 8. Иосиф Самуил в 1801 году совершил несколько грабежей и убийств. Он был в составе банды, всем членам которой был вынесен смертный приговор. В день казни Иосифа трижды вешали и трижды он умудрился выжить, сначала у него лопнула веревка, потом веревка соскочила. Иосифа Самуила помиловали и приговорили к пожизненному заключению. 9. Мэгги Диксон сожительствовала с трактирщиком после смерти мужа и родила от него ребенка, который умер вскоре после родов. Она бросила тело ребенка в реку, но его обнаружили, а ее приговорили к смертной казни. После казни гроб с ее телом перенесли на кладбище, однако по дороге раздался стук. Мэгги выжила и прожила еще 40 лет! 10. Вилли Фрэнсис убил владельца аптеки, когда ему было 16 лет. Он сознался и был приговорен к смертной казни на электрическом стуле. Когда его казнили на электрическом стуле, Вили Френсис кричал и содрогался, однако, после отключения напряжения, он остался жив. Он был казнен еще раз ровно через год.

Помещик Я занимаюсь бегом, тяжелой атлетикой и рукопашным боем. Не сказать, что я фанат спорта, но в городке, где я вырос, больше нечем заняться. Или пить, или качаться. В перерывах между тренировками я читаю. Я перечитал все, что было в городской библиотеке, по два раза, в книжном новой продукции не было, а тут как назло отключили интернет. Чтобы спастись от скуки, я решил навестить бабушку, живущую в селе Ивантеевка за триста километров от нас. Думал, поживу недельку — все равно каникулы. В деревне свежее молочко, чистый воздух, чудесные виды — просто благодать. Первые два дня я даже забыл про тренировки. Ходил, любовался, сходил на покос, помахал косой. Вечером я сидел с местными, мы играли на гитаре и обменивались новостями. Проснувшись утром, я понял, что не стоило так много «обмениваться». Сельский самогон не пошел на пользу самочувствию. Часа три я лежал, вставая только за тем, чтобы выпить молока. Ближе к полудню меня отпустило. Я вышел во двор, сделал несколько отжиманий, за неимением штанги взял топор-колун и начал разминаться с дровами. Часам к пяти я переколол всю кучу и решил сделать пробежку по пересеченной местности. В качестве маршрута я выбрал дорогу, уходящую в лес. Десять километров в одну сторону, небольшой отдых, прогулка по лесу, потом обратно. Летний лес был просто прекрасен, вот только бы еще все владельцы покосов скашивали траву вовремя, а то бежать по пояс в траве — никакого удовольствия. Пробежал я больше десяти километров, немного увлекся, но от планов совершить пешую прогулку с плеером и фотокамерой я не отказался. Шел я долго, постепенно стали пропадать дубы и осины, начался ельник. Я вышел на берег незнакомой речушки, от души напился и прилег отдохнуть. Проснулся я от холода. Вокруг была темнота, где-то ухали ночные птицы. Умывшись, я побрел назад. Наверно, бабушка уже заволновалась. Для храбрости я включил плеер на полную громкость и кричал во всю глотку любимые песни. Я понял, что заблудился, через полчаса брожений, вернувшись к реке. С собой не было никакого компаса. Индикатор сети в телефоне стоял на нуле. Воспользоваться встроенным навигатором тоже не вышло бы — карту местности я не закачивал. Проклиная пробежки, я пошел строго прямо. В европейской части России сложно не выйти на какое-нибудь поселение, так что все было нормально. Примерно в час ночи я вышел на разбитую дорогу. Это было уже лучше. Все дороги начинаются из поселений. Заканчиваться они могут где угодно: в другом поселении, на лесной поляне, в местах заготовки леса, но начинаются только в поселениях. Через пару километров я заметил впереди силуэт человека. Рассудив, что лучше двигаться вдвоем, я быстро догнал его. Это оказался мужчина лет тридцати пяти в выцветшей военной форме очень старого образца и с закрученными усами. На левом боку висела сабля, на правом кобура. Есть ли в ней оружие, я не заметил — было темно. Судя по виду, какой-нибудь ролевик. Несмотря на странный вид этого человека, я решил к нему обратиться за помощью: — Прошу прощения, не подскажете, где находится ближайшее поселение? — Ближайшее поселение? Я как раз направляюсь к нему. Село Никитское. Составите мне компанию? — С удовольствием, — ответил я удивленно. Что-то было в его речи странное, словно в фильмах про Российскую империю. — Позвольте представиться. Тимофей Терентьевич Никитин. Отставной военный, — он протянул руку, предварительно сняв белую перчатку. — Николай. — А отчество? — Николай Александрович. — Прекрасная погода, не правда ли, Николай Александрович? — Да, вот только поспать не мешало бы часок-другой. Да и есть хочется, знаете ли. Постепенно я включился в его игру и начал изъясняться в стиле Мармеладова. Тимофей Терентьевич не удивился, принял мою манеру, как должное. Через некоторое время он спросил меня: — Простите мое любопытство, но что за веревочки свисают у вас на груди? — Это, любезный Тимофей Терентьевич, новейшее изобретение японского гения, — я решил подыграть этому ролевику, так вошедшему в раж. — Музыкальный плеер. Теперь музыка записывается не на большие граммофонные пластинки, а на маленькую коробочку. Столь же маленькие динамики воспроизводят ее прямо в уши. Не правда ли, забавная вещица? — Вы позволите? — помещик, как я его про себя назвал, протянул руку к наушнику. — Да, разумеется, любезный Тимофей Терентьич, — я протянул ему наушники вместе с плеером. Минут пятнадцать Никитин слушал музыку, держа плеер аккуратно, словно драгоценность. Потом с сожалением вернул: — Забавная музыка, необычная. Тимофей Терентьевич рассказывал много интересных вещей. Он отлично владел своей ролью, знал наизусть историю начала ХХ века, но только до пятнадцатого года, прекрасно владел латынью, рассказывал забавные истории с фронтов второй Отечественной войны. Я не сразу понял, что так он называет Первую Мировую. Видно было, что человек основательно подготовился к своей роли отставного штабс-капитана. Постепенно мы дошли до Никитского. Слева показался погост, фамильные склепы. Помещик объяснил мне дорогу до Ивантеевки и свернул влево. — Тимофей Терентьевич, куда же вы? — Домой, голубчик, домой. Меня уже супруга заждалась. А вам удачной дороги. До дома оставалось семь километров. Часть пути я пробежал, часть прошел пешком. Когда я заходил во двор, уже занимался рассвет. Я уснул на крыльце, не желая будить старушку, которая давно уже спала, судя по выключенному свету. Через два дня я наведался в Никитское. Уж очень красивые там были склепы. Заходя в один из них, я увидел надгробье. «Никитин Тимофей Терентьевич (стерто) 1881 — 1915 (стерто) Никитина Екатерина Павловна (стерто) 1886 — 1915». Внутри было сухо и уютно. На двух каменных надгробьях были выбиты портреты умерших. На одном из них я без труда узнал своего ролевика. А перед отъездом я зарядил плеер, сложил зарядное устройство и наушники и вернулся к склепу. Все это я оставил у надгробья помещика, коим он и являлся при жизни. Также я написал записку, где объяснил, как пользоваться устройством. Надеюсь, он найдет розетку хотя бы в сторожке на кладбище. И надеюсь, что такой милый человек сможет договориться со сторожем.

Серые люди В моем селе всегда было достаточно жутко, хмуро и уныло. Я был, наверное, единственным, кто не поддавался общей тоске. Село мрачное, чересчур серое и однообразное, но про цвет я говорю буквально... Все дома были в серых тонах, одежда на людях всегда была серой! На животных прилеплялась какая-то серая пыль... Бывало, мы красили домишко в яркие тона, но на следующий день он полностью обесцвечивался! Из деревни я никогда не уезжал – не было возможности. Помню, когда нужно было ехать в город, то село как будто не выпускало нас. Помню, когда мне было 10-11 лет, серая пыль стала попадать буквально на все. Трава стала серой! Но огород не перестал плодоносить, пыль как бы просто перекрашивала, ее можно было даже есть – здоровью она никак не вредила. Бывало, когда я выходил погулять с друзьями, видел серые вихорки. Все люди вокруг почему-то не видели пыль, когда я спрашивал о ней, – они просто уходили от ответа. Так и проходил день за днем. Позже я стал замечать, что мои родители смешивались с толпой, также становились серыми. Это было жутко. Я остался один "цветной" в селе, никуда не деться, не скрыться, даже не уехать! Родители перестали разрешать мне гулять. Все эти серые люди следили за мной. Мне было страшно, даже очень! Ночью я увидел, как жители стали собираться в здании администрации. Как-то скованно они шагали к небольшому домику. Это мой шанс. Я выбежал из дома и пронесся вверх по улице. Все люди повернули головы ко мне, одновременно. Головы повернулись градусов на 90, больше нормального, брызгала кровь из порванных вен. Я не стал долго смотреть на это и рванул со всех ног. За мной погналась толпа. В слезах я почти добежал до выездного знака с названием села. Между моим и следующим селом показалась четкая граница. С одной половины все было серым, а с другой цветным. Я выпрыгнул на зеленую траву... Обернулся на табличку, вместо названия села: «Не влезать – умрешь». Я не стал ничего делать и понял ошибку, я просто стал наслаждаться травой, зеленой травой. Я начал кашлять, из меня выхлестывалась серая пыль. Жители моего села не могли выйти за табличку, их лица неестественно выгибались, словно хотели заорать о чем-то. Я почувствовал, что я стал отхаркивать кровь, серую. Руки полностью обесцветились и походили на руки мертвеца. На траве уже расплывалась серая лужица. Я и сам был как они... Но теперь я умираю из-за своей глупости и беспечности. - Глупец, ты же знал, кто ты! - кричали они – теперь я стал слышать их голоса. Это село не найдешь ни на одной из карт, но ведьмы и колдуны до сих пор помнят их деяние.

Усатые Дима М. был обычным молодым человеком, полным амбиций и желаний. Это был высокого роста, красивый и мужественный человек. Короткая прическа, красивое мужественное лицо, прямой нос и зеленые глаза. Правильного телосложения, слегка подкаченный парень лет двадцати четырех. Дима был очень старательным и обязательным человеком, потому после окончания колледжа был хорошо осведомленным менеджером. Дима переехал в Киев совсем недавно. Исполнилась его мечта - он теперь в столице. В Киев его вытащили его друзья, с которыми он вместе учился в колледже. Они пригласили его работать вместе с ними в небольшом частном предприятии менеджером. Осталась самая малость - разыскать съемную квартиру и спокойно себе работать. Будучи из простой сельской семьи, денег у Димы был совсем немного, и потому он искал как можно дешевле съемное жилье. Еще в своем родном селе он разыскал недорогую двухкомнатную квартиру недалеко от офиса предприятия, где ему предстояло работать. Связавшись с владельцем, пожилой женщиной, он договорился о въезде в помещение. Высокая многоэтажка по улице К-Р, в районе Т, была обычным неприглядным зданием. Дима ожидал владелицу на лавочке вместе с тремя сумками вещей, которые пригодятся Диме в новой квартире. Там была одежда, немного пищи, кухонная утварь, медикаменты и прочая мелочь. Также в небольшой коробочке был Сеня, хомяк Димы. Сам приезжий не сообщил владелице дома о хомяке, потому как боялся отказа в аренде. Был солнечный майский день, пели птички, дул легкий теплый ветерок. Дима заметил, что к парадной приближается пожилая полная женщина, и окликнул ее: - Зинаида Егоровна? - Так вы Дима? Здравствуй. - Здравствуйте. - Ну что, пойдем, посмотришь квартиру. - Да, пошли, - Дима подхватил сумки и пошел за женщиной в парадную. Квартира была на третьем этаже. Дверь была железная и, по словами Зинаиды Егоровны, звукоизоляционная. Хозяйка отперла зверь, и оба вошли внутрь. Это была светлая и просторная квартира. Здесь было все: телевизор, хороший сан. узел, яркое освещение, интернет, скромно, но полно обставленная кухня, балкон. Замечательная квартира. Дима оставил сумки на входе и прошелся по квартире. - Ну как, подойдет, Дима? - Конечно, Зинаида Егоровна. Отличная квартира. - Это хорошо. Только это, Дима. Квартира двухкомнатная, и, так как ты будешь жить здесь один, одну из комнат я запру на ключ. Я буду являться в конце каждого месяца, и ты будешь платить цену за аренду помесячно, - Зинаида Егоровна показала на дверь между гостиной и другой комнатой без двери. Подошла к ней и заперла ее на ключ. - Как вам удобно, Зинаида Егоровна. - Тогда я пошла, Дима. Живи на здоровье, - бабушка вышла из квартиры, положив ключи от квартиры на полочку перед зеркалом у входа. Только спустя минуту Дима заметил, что владелица квартиры оставила ключ от второй комнаты вместе со связкой других. Молодой человек начал распаковывать сумки в квартире и обставлять свои вещи по полкам и шкафам, выложил столовую утварь и приготовил поесть. Пока он жарил яичницу, вспомнил о своем хомяке, достал небольшую коробочку и открыл ее на кухне. Милый белый хомячок вылез из коробочки и сел недалеко от нее на стол. Дима очень любил своего хомячка. Он у него был уже более двух лет, и он очень привык к этому животному. После того, как обед был приготовлен, Дима вышел в ванную помыть руки, а когда вернулся, то заметил небольшого таракана, который сидел на столе. А тот рыжий вредитель, как только понял, что на него смотрит Дима, быстро сбежал за плиту. "Тараканы, черт бы их побрал", - подумал Дима, но особо не был удивлен, ведь в больших городах часто обитали эти паразитические насекомые. Кроме того, у Димы была целая куча других забот. Пообедав, он помыл посуду и отправился в город по поводу трудоустройства. Вернувшись вечером домой, уставший, Дима решил поужинать и лечь спать. Он разогрел ужин и уже принялся за него, как заметил небольшую стаю тараканов, которые нагло смотрели на него и шевелили своими усами, словно пытались что-то сказать Диме. Но, после малейшего движения в их сторону, они быстро скрылись. Поужинав, Дима насыпал семян своему хомячку и улегся спать. Дима рано проснулся. Он взял телефон с комода, посмотрел на время и, выругавшись, быстро встал с кровати и пошел умываться и чистить зубы. Стоя перед зеркалом над раковиной и чистя зубы, Дима размышлял о том, стоит ли ему сегодня бриться, затем, сплевывая пасту, он заметил несколько длинных тараканьих усиков, которые торчали из решетки на стоке раковины. Они шевелились. Диму начали его насекомые-соседи раздражать, и после того, как он сполоснул рот, молодой человек включил воду на максимальный напор на несколько секунд, чтоб смыть усатых паразитов. Одевшись и позавтракав, он насыпал еще немного семян Сене и ушел на работу. Вернувшись вечером с работы, Дима принес с собой несколько баллончиков средства от насекомых, и не зря. На кухне его ожидала целая свора надоедливых усатых вредителей. Их там было не меньше двух десятков. Молодой человек достал баллончик и накрыл тараканов облаком ядовитого раствора, но тараканы оказались достаточно устойчивыми и успели сбежать. Дима заметил, как несколько из них убежало через нижний проем между дверью и потом в запертой комнате. Больше в тот день Дима не видел паразитов. Он поужинал, посмотрел телевизор и уснул. Утром, когда молодой человек проснулся, его ждала ужасающая картина. Везде в спальне были тараканы. Они были на стенах, на мебели, на потолке и, конечно же, на полу. Достав убийцу насекомых, Дима начал распрыскивать его везде по комнате, распугивая и убивая тараканов. Они начали метаться по поверхностям, большая куча тараканов разрозненно бежала в запертую комнату. Дима выругался и, не позавтракав, ушел на работу. Когда молодой человек вернулся с работы, он заметил, что тараканов нигде нет, до тех пор, как не пошел на кухню. Уже на работе Дима вспомнил, что забыл покормить Сему, и, вернувшись, поспешил на кухню. Стол, где находилась коробка с хомяком, кишел тараканами. Дима взял стоящий на холодильнике баллончик и покрыл поверхность стола ядом. Из коробки выбежало несколько десятков крупных тараканов, и, когда Дима посмотрел в саму коробку, он побледнел от ужаса: внутри был обглоданный Сеня, пузо было выпотрошено, в нем еще копошились несколько маленьких тараканов. Рот был открыт, из ушей и глазных ямок торчали усики. Молодой человек почувствовал приступ тошноты. Когда же Дима взял себя в руки, он накрыл коробку крышкой и пошел на балкон за лопатой, которую там видел, когда заезжал в квартиру. Находясь на балконе, Дима услышал, как говорили бабушки, сидящие на лавках у парадной: - Видала, Семеновна? Старая ведьма еще одного парня заселила к себе, - сказала одна из женщин. Было темно, и Дима не мог их рассмотреть. - Надеюсь, этот парень будет умнее других. Красивый молодой человек, - сказала вторая. Дима решил ничего не расспрашивать, просто тихонько взял лопату и пошел во тьме с коробкой, в которой разлагался его питомец, и закопал ее в зеленке под домом. Дима не помнил, как вернулся и уснул. Может быть, он и не спал вовсе. Он решил, что все тараканы живут в той самой запертой комнате, и подумал, что сегодня купит побольше аэрозоля и пойдет туда, чтоб с ними покончить. Вечер наступил быстро, и, вернувшись домой с десятью баллончикам средства от насекомых, он решил войти в ту комнату. Вставив ключ в скважину, Дима вошел внутрь, но ничего подозрительного не заметил. Это была обычная детская комната. Повсюду были шкафчики с игрушками на них, детский стол и ясельная кроватка. Дима уже решил вернуться назад в квартиру, как дверь захлопнулась. Он начал стучать в нее и орать, чтоб открыли. Но его никто не слышал. Он пытался выбить дверь, но она была железная. Вдруг Дима почувствовал на себе взгляд. Он обернулся и увидел не меньше тысячи усатых существ. Дима распылял аэрозоль во все стороны, тараканы лезли на его тело, заползали в уши, ноздри и рот. Он кричал, но его никто не слышал. А дверь захлопнулась... На целых три месяца. - Ну как, подойдет, Вика? - Конечно, Зинаида Егоровна. Замечательная и просторная квартира. - Это хорошо. Только это, Вика. Квартира двухкомнатная, и, так как ты будешь жить здесь одна, одну из комнат я запру на ключ. - Как вам удобно, Зинаида Егоровна. - Тогда я пошла, Вика. Живи на здоровье, - бабушка вышла из квартиры, положив ключи от квартиры на полочку перед зеркалом у входа.

Русалка. Многие слышали мифы о русалках, зазывающих моряков на верную смерть, а также все знают сказку о прекрасной русалочке, спасшей принца. До ниже следующих событий я, как и большинство людей считал эти легенды выдумкой, но теперь я знаю, что обе эти истории отчасти имеют правдивые корни. Все началась в далеких девяностых. Советский союз распался, и на просторах нашей необъятной страны начал развиваться частный бизнес и, конечно же, сопутствующий ему бандитизм, жестокий и беспощадный. Я, как и многие в те годы, частенько занимался тем, что перегонял машины из Владика. Бизнес этот был очень опасный, и один я никогда не ездил. Но, уже прилично поднакопив опыта и хорошо зная маршрут, все же однажды решился на поездку без напарника. Но как говорится в известной поговорке "Жадность фраера сгубила". Дело было летом, накануне Ивана купала, погода стояла довольно жаркая. Я удачно приобрел Nissan 88 года выпуска и довольный покупкой возвращался обратно. На ночлег останавливался только в проверенных местах, и можно было сказать, что все складывалось очень удачно, пока я не добрался до одного небольшого городка, где решил перекусить в закусочной под открытым небом. Жаровня, барная стойка и десяток пластиковых столиков под зонтиками. Поскольку здесь я уже однажды бывал, то чувствовал себя в безопасности, и удобно устроившись подальше от всех, неторопливо смаковал свежеприготовленный шашлык, под песни группы "Мираж", звучавших из двух больших колонок для увеселения клиентов. Как вдруг на территорию закусочной влетел мотоцикл с двумя Байкерами, снеся пару пустых столиков и перепугав немногочисленных посетителей, которые с криками начали разбегаться. В руках пассажира блеснул оружейный ствол, и прозвучала короткая автоматная очередь, предназначенная вероятно для хозяина заведения. Мужчина в белой рубашке с несколькими пулевыми ранениями безжизненно упал на барную стойку. Бутылки с грохотом посыпались на пол, а мощный байк с визгом развернулся и, треща глушителем, умчался на большой скорости. Находясь в шоковом состоянии, какое-то время я сидел, разинув рот и вытаращив глаза, пялился вслед байкерам. – Помогите, – прозвучал плачущий женский голос, прервавший моё оцепенение. Обернувшись, я увидел сидящую на земле официантку. Вся её левая нога была залита кровью. Подскочив с места, я кинулся на помощь, моему примеру последовало ещё пару мужчин. Подбежав, я быстро выдернул ремень из брюк и, осмотрев ранение начал оказывать первую помощь. - Кто-нибудь скорую вызовите! - крикнул я, перетягивая ногу трясущейся от страха девушке, которую тем временем пытался успокоить второй мужчина. - Уже вызвал, – в ответ крикнул парень, бегущий к нам от телефонной будки. Остановив кровь, я улыбнулся девушке. - Ну, вот все нормально, жить будешь, всего лишь царапина, – сказал я, чтобы приободрить её, на что официантка, всхлипывая, лишь кивнула в ответ. Оставив девушку на помогавших мне парней, я подошел к расстрелянному мужчине, возле которого уже крутились несколько человек, но он явно был мертв, одна из пуль угодила ему прямо в сердце. Скорая и милиция приехали довольно быстро. Случайно раненую рикошетом официантку увезли в больницу. А мне, как и остальным свидетелям пришлось проехать в милицейский участок для дачи показаний, где нам пришлось проторчать до вечера. Поскольку моя машина находилась на милицейской парковке, особо я не переживал, хотя и радости от этого приключения не испытывал. В кабинете следователя я изложил свою версию происшедшего, а машинистка задокументировала мои слова. - Можно идти? – спросил я, расписавшись в протоколе. - Ещё пару минут, - сухо ответил следователь и начал копаться в бумагах. - Ксюшенька, сделай, пожалуйста, копию этих документов, - обратился следователь к машинистке и протянул ей мой паспорт и ещё какие-то бумаги. Немного полноватая, но симпатичная девушка взяла документы и вышла в коридор. Я в ожидании начал разглядывать стены кабинета. Мой взор привлекла большая черно-белая фотография очень красивой девушки. На её шее я заметил небольшой кулон в форме сердца, скорее всего из не драгоценного камня. - А что это за девушка? - Спросил я у следователя от нечего делать. Милиционер взглянул на стену с фотографиями. - Это пропавшие без вести, - хмуро ответил он, затем, потерев глаз, продолжил. – Уже год как пропала. Довольно печальная история. Кроме матери у неё никого нет. Бедная женщина первые полгода себе места не находила. Все пороги наши обивала, а потом и вовсе от инфаркта померла, прямо здесь на выходе из милиции упала, даже скорая приехать не успела. - И что никаких зацепок? – Спросил я. - Мать утверждает, что один байкер, все время её домогался. Но у него алиби, липовое конечно, скорее всего, дружки прикрывают. А все вероятные свидетели, молчат, как воду в рот набрали. Мы, конечно, все что в наших силах делаем, да что тут особо сделаешь, трупа-то нет, свидетелей нет, глухарь, в общем. После его слов в кабинет вошла машинистка, я забрал свои документы, взял пропуск и успешно покинул здание милиции. На улице уже вечерело, а оставаться на ночь в этом городке мне совсем не хотелось. Я сел в машину и уже через полчаса выехал за пределы города. Ехал я в тишине, без музыки, непрерывно прокручивая в мыслях события сегодняшнего дня. Но больше всего думал о той девушке с фотографии. Её образ стоял у меня перед глазами, длинные светлые волосы, большие красивые газа, милая добрая улыбка. От этих мыслей мне было не по себе, до слез обидно за то, что творилось в стране. В конце концов мне надоела эта гнетущая обстановка и я решил включить музыку, чтобы немного развеяться, но не успел я нажать кнопку магнитолы, как в свете фар на дороге появилась лежащая девушка в черной кожаной куртке. Я резко нажал на тормоз и вывернул руль, машину с визгом занесло и развернуло. Быстро открыв дверь, и выбравшись наружу, я побежал к девушке. Упав перед ней на колени, развернул её, но вместо ожидаемого окровавленного лица ко мне повернулась ехидно улыбающаяся вульгарно раскрашенная физиономия. - Попался, фраерок! – сказала байкерша. Подскочив на ноги, я хотел было, бежать к машине, но там уже стояло трое бандитов. Затем ещё четверо вышли из леса и начали окружать меня. Девушка-приманка поднялась с земли и, подойдя к моей машине, развалилась на капоте в ожидании представления. - Ребята, забирайте машину, только не бейте! – не очень уверенно произнес я. - А ты не дергайся и помрешь быстро! – Сказал один из бандитов, и в его руках блеснуло лезвие выкидного ножа. Подонок произвел выпад, но я успешно его блокировал, и с силой врезал ему по физиономии. От удара бандит, заплетаясь ногами, невольно отступил на несколько шагов назад, изрядно повеселив своих товарищей, которые начали над ним прикалываться. - Ну, все сука, легкой смерти не жди. – Со злобой сказал бандит, сплюнув кровью. В ожидании неотвратимого, я встал в боевую стойку, мысленно сказав себе, что просто так не сдамся. - Ну!!! Кто следующий!? – Крикнул я, озираясь по сторонам, чтобы не пропустить новый выпад. После моих слов кольцо быстро сомкнулось, и со всех сторон посыпались удары. Точно не помню, но вроде пару раз я ещё кому-то врезать сумел. Как закончилось избиение, не знаю, так как в процессе потерял сознание. Когда я очнулся, руки были к чему-то привязаны, ровно, как и ноги. Перед глазами все плыло, но на небе все же была хорошо видна полная луна. С трудом соображая, я пытался понять, что происходит. – Ооо, очнулся, смотри-ка живой ещё, - уставившись мне в лицо своей мерзкой рожей, сказал тот самый, которого я успел нахлабучить. – Может прирезать? – Спросил второй. – Неееет, сегодня же ночь Ивана Купалы, пускай поныряет, что мы звери какие-то, человека резать как свинью. После его слов, второй подонок громко заржал. Затем бандиты подняли меня и подтащили к обрыву. Как я позже узнал, обрыв этот вел в глубокое местное озеро, бывшее раньше карьером. С огромным шумом и всплеском я упал вводу, большой камень, привязанный к моим ногам, быстро потянул меня на дно. Я усиленно сопротивлялся, пытаясь освободить руки, но ничего не получалось, узлы вязать эти гады умели. Погрузившись на несколько метров, мой груз уперся в прибрежное дно рядом, с ещё одним привязанным к булыжнику бедолагой, но уже в полуразложившемся виде. Вероятно, бандиты, таким образом, здесь избавлялись от тел. Силы начали покидать меня, невероятно хотелось сделать вдох, означавший смерть, но и обратное не сулило ничего хорошего. Я держался, сколько мог, даже не знаю зачем, но как оказалось все же не зря. Перед глазами что-то промелькнуло. Затем в тусклом лунном свете проникающим через толщу воды я отчетливо увидел лицо той самой девушки с фотографии, её прекрасную улыбку я никогда ни с чем не спутаю. Она быстро приблизилась ко мне и поцеловала в губы, от чего мне стало легко и спокойно, а вода стала прозрачной почти как воздух, и кажется, я даже дышал. Все, что происходило дальше, было как во сне. Узлы ослабли, и я освободился от своего балласта. Она держала меня за руку, и мы куда-то плыли, прохладная вода приятно ласкала мое измученное тело, а мой взор утопал в её безумной красоте. Сейчас мне сложно сказать был ли у неё хвост как у русалки, наверное, был, но для меня это не было чем-то необычным и удивительным. Больше всего, мне хотелось ещё раз встретиться с ней взглядом, увидеть её прекрасные голубые глаза. И когда она поворачивалась ко мне, моё сердце замирало, я наблюдал, как её светлые волосы развивались в лунном свете, и чувствовал себя самым счастливым человеком, она была удивительно красива. Это было самое совершенное существо. А на её шее был тот самый кулон в форме сердца. Кода я полностью пришел в себя, то был уже на берегу. Но в ушах у меня все ещё продолжал звучать её голос, её прекрасный нежный голос, "Приведи их ко мне, приведи их всех ко мне" – говорила она. И будто завороженный, не чувствуя, ни страха, ни боли, ни сомнения, я встал и направился к дороге. Я точно знал куда идти, хотя никогда здесь раньше не был. Выбравшись на шоссе, я пошел вдоль него. Вскоре показалась придорожная кафешка, на территории которой громко играла какая-то рок музыка и были хорошо слышны звуки веселого застолья. А на её парковке стояли мотоциклы байкеров и моя машина. Под кровом ночи я пробрался к своей машине, булыжником выбил боковое стекло с водительской стороны, открыл дверь, быстро стряхнул осколки, и достал из под сиденья, запасной комплект ключей. Заведя машину, я вырулил с парковки, затем включил заднюю передачу и, надавив на газ, протаранил стоявшие мотоциклы, которые с грохотом рухнули на землю. А для верности, чтобы меня услышали, я непрерывно сигналил. Через несколько секунд из кафешки начали выскакивать байкеры. Я высунул из окна руку и показал им средний палец, затем ещё раз долбанул по мотоциклам и дал по газам. В зеркало заднего вида я наблюдал, как подонки поднимают свои упавшие мотоциклы, и кидаются в погоню. Я не хотел от них сильно отрываться, чтобы они не потеряли меня из виду, хотя когда они начали стрелять, сильно об этом пожалел. С замиранием сердца я слушал, как пули достигшие цели пробивали обшивку машины, но оторваться уже не получалось. Я гнал как сумасшедший, но и они не осторожничали. Наконец я добрался до нужного поворота и свернул на гравийную дорогу. Камни из под колес, словно пулеметная очередь, полетели в моих преследователей. Не жалея подвески, я летел не снижая скорости по всем ухабам и колдобинам пока не выехал к тому самому берегу озера, на который меня вывела русалка. Резко затормозив, я остановил машину и вышел. На гладкой поверхности воды бликовала луна, а недалеко от берега плавала она, красивая как богиня, совершенная девушка. Она пела, она так прекрасно пела. Я уже не думал о преследователях, и не думал о последствиях, мне было наплевать на все, я только хотел одного – быть с ней. Как загипнотизированный я шел к ней навстречу, на её прекрасный голос, на её дивную песню. Но как только мои ноги коснулись воды, я остановился, а точнее меня остановили. Это были двое мужчин, с очень бледной кожей, в мокрой изорванной одежде покрытой водорослями, их глаза были совершено белые, они держали меня мертвой хваткой, и не пускали, к моей богине. Мимо нас начали проходить байкеры, я смотрел, как они заходят в воду и идут к ней навстречу. Я завидовал им, я хотел с ними, хотел идти к ней, чего бы это не стоило, но меня крепко держали, не позволяя вырваться. А байкеры все шли дальше и дальше, пока полностью не исчезли в воде. Перед глазами все помутнело, я невольно опустил веки и потерял сознание. Когда я очнулся, было уже утро. Я лежал на том самом берегу, рядом стояла моя машина и мотоциклы байкеров, а моя рука крепко что-то сжимала. Я поднес её к лицу и разжал кулак, на ладони у меня лежал тот самый кулон в форме сердца, из какого-то зеленого камня. Глядя на него, я отчетливо стал вспоминать, как мне снился сон. Сон, в котором я сидел в той самой закусочной, где все началось. На улице светило яркое солнце, играла музыка, кругом ходили счастливые люди, затем ко мне подошла она, и села рядом, а я как завороженный любовался её прекрасным лицом. Она взяла мою руку, и что-то вложив в неё, сказала. - Уезжай домой, Саша, и больше никогда не возвращайся сюда. – Затем она встала и поцеловала меня в губы, а дальше, все было как в тумане. Я ещё раз бросил печальный взгляд на озеро, затем надел кулон на шею, сел в машину и поехал домой. Остаток пути я проехал без особых происшествий. Своим родным о случившемся рассказывать не стал, чтобы не волновать их. А с бизнесом по перегону машин завязал. Спустя год я встретил прекрасную девушку, на которой вскоре женился. Сейчас у меня свой бизнес, любящая жена и взрослые дети. Но даже, спустя много лет, в ночь на Ивана Купалы, я просыпаюсь весь в холодном поту, а в голове у меня звучит её дивный голос, который неудержимо тянет вернуться на то озеро. И только, когда я сжимаю в руке кулон, подаренный русалкой, мне постепенно становится легче, и я опять мирно засыпаю.

«Воспитанные дети не искажают лиц» Сначала пропала молодая женщина — провожала мужа в город, обратно шла через лес, но до своего дома не дошла. Потом — пожилой (по деревенским меркам, 62 года) мужчина, собиравший черемшу. Сразу же, не успело следствие раскрутиться — исчезли двое детей. Местные милиционеры решили, что имеют дело с маньяком. Жителям, рвущимся прочесать лес, велели сидеть вечерами по домам, а сами запросили из города помощь. Но разве людей дома удержишь? На следующий же день прибежала девочка — искала козу, которая вечно забирается куда попало, а у брошенного дома на отшибе, за лесной полосой, где трава выше человека, в этой самой траве кто-то дышит. Не как человек и не как зверь, а так, словно воздух через трубку втягивает — с трудом, со свистом. Тут уже мужики сорвались. Милицейского авторитета остановить их не хватило, так что вместе и пошли. «Маньяка» нашли первым. Он соорудил что-то вроде гильотины, но вместо лезвия вниз падал тяжелый плоский камень. Этим камнем его голову о плаху и размозжило. Труп, стоящий на коленях перед плахой, держался на лохмотьях шейных мышц. Остальные трупы были в погребе. Двое были убиты — забиты до смерти обычной палкой. Двое, мужчина и девочка, как потом выяснилось, умерли от остановки сердца, никаких следов физического насилия на них не было. Он жил там тайно около двух недель. Откуда пришел — установить не удалось. Ничего не ел, был истощен. На теле обнаружились многочисленные синяки, царапины разной давности — очевидно, ежедневно истязал сам себя. Ногти на руках были содраны. В углу комнаты, где он устроил себе лежанку, валялись листы бумаги — целые, скомканные или изодранные в клочья. На каждом листе было по одной или две фразы, иногда попытка написать что-то заканчивалась яростными штрихами. Чаще всего встречались слова «простите», «помогите» и «сдохните». «Сегодня 4 августа», — разорвано на мелкие кусочки. «Простите, простите, она меня увидела. Я не хотел, она бы всем рассказала, она так кричала». «Любое зеркало, любое!!!». «Все, все вы, все, пусть вы все вот так». Из пудреницы женщины, погибшей первой, было извлечено зеркало. За домом была обнаружена куча стеклянной крошки, в которой опознали измельченные зеркала. Не разбитые, а целенаправленно истолченные в мелкое крошево. Версия о нарушении психики неопознанного убийцы была вполне логичной, оставалось идентифицировать его. Первый звоночек прозвенел в отчете патологоанатома: из раздробленных костей черепа сложить цельную картину было невозможно, но самих этих костей было в два раза больше, чем нужно. Будь у наших специалистов мощная техника и программы, которыми обеспечены западные медэксперты, можно было бы что-то доказать. Но рисунок, приложенный к отчету — примерная реконструкция черепа убийцы — выглядел просто смешно и нелепо. И страшно, потому что вытянутые вперед челюсти, сросшиеся в подобие трубы, не могли находиться на человеческом лице. Глазницы, по мнению патологоанатома, были каплевидными, вытянутыми в сторону этого рыла. История получила некоторый резонанс, на место убийства периодически приезжали любопытные — есть такая особая порода людей. Двое из них — студенты, парочка, описывали свою «вылазку» на диктофон. Дальнейшее известно из этой записи. В пустом доме они обнаружили следы предыдущих посетителей, недавние надписи на стенах и антикварную, XIX века, открытку из серии о хороших манерах. На открытке была изображена девочка, стоявшая на коленях на пуфике у трюмо и показывающая своему отражению язык. Надпись гласила: «Воспитанные дети не искажают лиц, ибо рискуют остаться такими навсегда». Следующей находкой было пыльное зеркало на столе. Последние связные слова на диктофоне были такие: ОНА: Дурак, ты что рукавом, я сейчас тряпку принесу (уходит в другую комнату). ОН: Слушай, да оно кривое какое-то! Смотри, какой у меня роооооо... Звук «о» все тянулся, словно парень не мог закрыть рот, становясь все громче, пока не перекрылся визгом девушки. Девушку нашли на том же месте, причина смерти — остановка сердца. Он покончил с собой, прыгнув в колодец, предварительно разодрав свое лицо, голову и плечи ногтями. Кости его черепа были деформированы невозможным образом — верхняя челюсть изгибалась так, что не закрывающаяся пасть доходила до надбровных дуг, поглотив отверстие носа и разведя глаза в стороны, к ушам. Нижняя челюсть срослась подбородочным выступом с ключицами. Лицо девушки было изуродовано только с одной стороны — той, которая была бы видна в зеркале, если бы оно стояло на столе. В гротескном выражении ужаса правый ее глаз был распахнут и выпучен. Не только глазница, но и само глазное яблоко были увеличены более чем в два раза. Зеркала в комнате не было. Через четыре дня следователь, который вел это дело, не вышел на работу и бросил мне на почту письмо с просьбой как можно быстрее зайти к нему домой. Входная дверь была открыта, к двери спальни скотчем был приклеен конверт. На самой двери — надпись: «Я в спальне. Сначала прочитай». Это был очень краткий отчет о последнем дне его жизни. «Я скопировал открытку. Не знаю, зачем. Не знаю, в ней ли дело, но, на всякий случай, ксерокопию я сжег. Зеркало, действительно, подходит любое. Случилось внезапно, рано утром, в 5:35, когда зашел в ванную бриться. Больно не было. И сейчас не больно. В зеркало смотреться необязательно, достаточно оказаться в поле его отражения. Каждый раз все хуже. Пытался что-то исправить, стоя перед зеркалом. Еще хуже. Зеркала завесил. Зрение в порядке, хотя вижу в основном свой же глаз. Слух в норме. Давление повышенное, пульс учащенный, сердце бьется с перерывами. Температура низкая — 35,4 градуса. Повышенной агрессивности за собой не заметил, однако мысль взять оружие, выйти на улицу и захватить с собой как можно больше человек — была. Мотив такой: они не виноваты, но и я не виноват, так почему это мне одному? Но мысль эту отбросил довольно легко. Не могу не думать о деле ХХХХ-ХХХ. Испытываю даже удовлетворение оттого, что мне не нужно изобретать подобный способ самоубийства. Приношу извинения за то, что не даю возможности исследовать себя, но существовать в подобном виде не могу. Завещание написать не успел. Хотел бы, чтобы квартира досталась дочери от первого брака». Я вызвал коллег, и в спальню мы зашли вместе. Он лежал на кровати, подстелив под голову клеенку. Стреляя в правое ухо, к левому он прижимал подушку, поэтому крови практически не было видно. Рядом на тумбочке лежали все его наличные деньги и документы. То, что осталось от лица, напомнило нам его привычку хмуриться, отчего через весь лоб пролегала вертикальная морщина. Сейчас все его лицо, от подбородка до лба, было разделено вертикальной щелью, в которую провалились рот и нос, а глазницы располагались друг напротив друга. Стреляя в ухо, он выбил себе оба глаза. В течение месяца наш отдел был расформирован. Большинство из нас сменили род деятельности. Новости друг о друге мы стараемся не узнавать. Каждый раз, подходя к зеркалу, я обливаюсь холодным потом и вспоминаю: «Зеркало, действительно, подходит любое».

Сборник самых коротких страшилок. 1. Я укладываю ребенка спать, а он говорит мне: "Папа, проверь монстров под кроватью". Смотрю под кровать, чтобы его успокоить, и вижу там своего ребенка, который смотрит на меня с ужасом и дрожащим голосом говорит: "Папа, там кто-то другой в моей кровати". 2. Врачи сказали пациенту, что после ампутации возможны фантомные боли. Но никто не предупредил о том, как холодные пальцы ампутированной руки будут чесать другую. 3. Не могу двигаться, дышать, говорить и слышать — вокруг темнота все время. Если б я знал, лучше бы попросил кремировать меня. 4. Проснулся я из-за того, что услышал стук по стеклу. Сначала я подумал, что кто-то стучит в мое окно, но потом услышал стук еще раз... из зеркала. 5. Они отмечали первую удачную криогенную заморозку. Но у пациента не было никакой возможности показать им, что он все еще в сознании. 6. Она никак не могла понять, почему она отбрасывает две тени. Ведь в комнате была всего одна лампа. 7. Улыбающееся лицо уставилось на меня из темноты за окном моей спальни. Я живу на 14-м этаже. 8. С утра я обнаружил на телефоне фотографию спящего себя. Я живу один. 9. Я просто увидел, что моё отражение в зеркале мне подмигивает. 10. Работаю в ночную смену и вдруг вижу лицо, которое смотрит прямо в камеру наблюдения под потолком. 11. Манекенов доставили завернутыми в пузырчатую пленку. Слышу из другой комнаты, как кто-то начал их лопать. 12. Ты проснулся. А она - нет. 13. Она спросила меня, почему я так тяжело вздохнул. Но я не вздыхал. 14. Ты пришел домой после долгого рабочего дня и уже мечтаешь отдохнуть в одиночестве. Ищешь рукой выключатель, но чувствуешь чью-то руку. 15. Моя дочь всегда плачет и кричит посреди ночи. Я навестил её могилу и попросил перестать, но это не помогло. 16. День 312. Интернет до сих пор не работает. 17. Ты уже начал засыпать крепким спокойным сном, как вдруг слышишь: кто-то прошептал твое имя. Ты живешь один. 18. Я как обычно поцеловал жену и дочку перед сном. Проснулся я в палате с мягкими стенами, и врачи сказали, что все это мне приснилось. 19. Засыпая, ты вытащил одну ногу из-под оделяла. Кто-то тут же схватил тебя за нее. 20. Родственники умершего так и не смогли выйти из склепа. Кто-то запер дверь снаружи. 21. Жена разбудила меня прошлой ночью, чтобы сказать, что в дом залез грабитель. Но её убили 2 года назад. 22. Я видел прекрасный сон, пока не проснулся от звуков, будто кто-то стучит молотком. После я слышал только, как комья земли падают на крышку гроба, заглушая мои крики. 23. Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучали. 24. После тяжелого рабочего дня я спешил домой, чтобы поскорее увидеть жену и нашего ребенка. Я не знаю, что было страшнее видеть мою жену и ребенка мертвыми или осознавать, что кто-то до сих находится в квартире. 25. Мама позвала меня на кухню, но по пути туда я услышал, как мама шепчет из другой комнаты: "Не ходи туда, я тоже это слышала". 26. Я никогда не ложусь спать, но каждый раз просыпаюсь. 27. Заключение врача: Новорожденный весит 3 600 г, рост 45 см, 32 коренных зуба. Молчит, улыбается. 28. Она зашла в детскую, чтобы посмотреть на своего спящего малыша. Окно было открыто, а кровать пуста. 29. "Я не могу уснуть", — прошептала она, забравшись ко мне в постель. Я проснулся в холодном поту, хватаясь за платье, в котором ее похоронили. 30. Ты слышишь ужасный крик в прихожей, но не можешь открыть глаза и пошевелится. 31. Прихожу домой, мама с кухни кричит "Иди ужинать", тут же приходит смс от мамы: "Буду поздно, разогрей себе что-нибудь". 32. Я привык думать, что у моей кошки проблемы со зрением: она не может сфокусировать взгляд, когда смотрит на меня. Пока я не понял, что она всегда смотрит на что-то позади меня.

Проголосовала ^^